«Перевод» – 2
Doctor_K написал
"Продолжение «Перевода» – 1. Опять же классический армейский спанкинг
Мы с Колей Кривиным пошли за обедом для караула в солдатскую столовую, а там в это время было много наших «дедов», узбеков и русских. Колян – маленький белобрысый пацан, с не очень красивыми, но правильными чертами лица. Оттопыренные розовые уши и мешковато сидящая форма выдавали (впрочем как и в моем случае) недолго прослужившего солдата.
Поставили, значит, на кафельный пол вместительные армейские бачки для супа и второго, ждем, когда в них наберут еду. Тут из хлеборезки появляются двое «дедушек» и плотоядно ухмыляясь, увидев нас, предлагают пройти в разделочный цех (где режут продукты), чтобы там нас «перевести». Мы конечно не можем отказать им в этом не очень заманчивом предложении и проходим туда, а там сидят еще двое поваров – «дедов». На нас пальцами показывают. Мы встали у входа, что же дальше будет? Судя по обрывкам разговора, у них разгорелся серьезный спор – снимать с нас штаны для «перевода», или нет.
Дело было весной, в мае, в столовой – очень жарко, и мы обливались потом. Чтобы не испачкаться супом, который при ходьбе периодически, несмотря на «герметичную» крышку, выливался из бачка за спиной, надевали бушлаты, а в столовой их снимали. Наконец, наши «деды» решили все спорные моменты. Медленно подошли вдвоем, сначала к Кольке, один расстегнул у него ремень на талии.
– Давай, спускай штаны, быстро! – скомандовал второй.
Коля начал медленно расстегивать нижние пуговицы гимнастерки. Расстегнув, он чуть-чуть задрал ее впереди и стал расстегивать брючный ремешок на штанах.
– Да поживей, ты! – прикрикнул на него хлеборез и влепил Коляну затрещину.
– А ты чего стоишь, тебе что особое приглашение нужно? – обратился ко мне сидящий на столе еще один повар. Мне тоже пришлось расстегнуть штаны, тем более я вскоре получил такую же оплеуху.
Коля после затрещины довольно быстро расстегнул ширинку и приспустил до колен штаны. Хлеборез, подталкивая его, подвел к большому и жирному разделочному металлическому столу, стоявшему у стены. Коля придерживал одной рукой штаны, чтобы они совсем не спали. Он оставался в гимнастерке и широких солдатских трусах синего цвета. Я стоял чуть поодаль в таком же виде. Повар с большущим черпаком в руках вскочил со стола, подбежал к Коле, и грубо схватив его за шею, заставил сильно наклониться вперед, лицом к столу. Коля инстинктивно отпустил руку, поддерживающие штаны и они упали.
– Убери руки, засранец! – приказал Кольке «дед» с черпаком и дал ему хороший подзатыльник. Коля согнул обе руки под себя. Хлеборез тем временем задрал на его спину гимнастерку с майкой и одной рукой стал держать их, чтобы одежда не закрывала зад.
У меня еще оставалась маленькая надежда, что бить нас будут, не снимая трусов, но хлеборез ее разрушил, резко и ловко стянув одной рукой мятые Колины трусы. Звонко хлопнув всей пятерней по оголившемуся бледному поджарому заду, на котором после шлепка остались отпечатки жирных пальцев, он загоготал и обратился к повару с черпаком, бросавшего похотливые взгляды на аккуратную, почти детскую попку моего товарища:
– Ну, давай же, всыпь ему, как следует!
Тот не заставил себя долго упрашивать, размахнулся и ударил изо всех сил черпаком по Колькиной заднице. Колян взвыл благим матом на всю столовую. Надо было выдержать двенадцать ударов, по числу месяцев предстоящей службы. Еще через пять ударов и пять вскрикиваний его маленькая плотная попа заметно порозовела от хорошей порки. Сбившиеся под коленками спущенные трусы подрагивали в такт ударам. А к концу экзекуции оттопыренное мягкое место товарища было уже буро-красным, а сам Коля лишь негромко всхлипывал.
Истязатели ржали и обменивались комментариями по поводу Коли и его аппетитного заднего места.
– А теперь иди ты! – крикнули мне.
Наступила моя очередь. Я подошел к столу, наклонился на том же самом месте, с меня также резко сдернули трусы. Голой жопой я почувствовал неприятный холодок и зажмурился в ожидании боли. Сзади суетились уже два других «деда». Черпак опустился на мою холодную от ужаса задницу. Действительно было очень больно, и я заорал, как резаный. Краем глаза я увидел, что Коля стоит примерно в двух метрах спиной ко мне и торопливо напяливает штаны на красное пространство между короткой гимнастеркой и все еще спущенными трусами, как будто боясь, что его кто-нибудь еще увидит в таком виде. Мой зад же нестерпимо жгло, как огнем. Еще несколько стандартных ударов, я старался не думать о боли сзади, а вспомнить что-нибудь более приятное, но мне это не совсем удалось.
После положенных двенадцати ударов экзекуция наконец закончилась.
Я натянул на себя трусы и стал застегивать штаны. «Деды» похлопывали нас по плечу и поздравляли с «переводом», с тем, что мы уже «черпаки». Коля уже оделся и оправлял гимнастерку. Орудие нашей экзекуции понесли мыть в ванне с грязной посудой.
Мы с Колей Кривиным пошли за обедом для караула в солдатскую столовую, а там в это время было много наших «дедов», узбеков и русских. Колян – маленький белобрысый пацан, с не очень красивыми, но правильными чертами лица. Оттопыренные розовые уши и мешковато сидящая форма выдавали (впрочем как и в моем случае) недолго прослужившего солдата.
Поставили, значит, на кафельный пол вместительные армейские бачки для супа и второго, ждем, когда в них наберут еду. Тут из хлеборезки появляются двое «дедушек» и плотоядно ухмыляясь, увидев нас, предлагают пройти в разделочный цех (где режут продукты), чтобы там нас «перевести». Мы конечно не можем отказать им в этом не очень заманчивом предложении и проходим туда, а там сидят еще двое поваров – «дедов». На нас пальцами показывают. Мы встали у входа, что же дальше будет? Судя по обрывкам разговора, у них разгорелся серьезный спор – снимать с нас штаны для «перевода», или нет.
Дело было весной, в мае, в столовой – очень жарко, и мы обливались потом. Чтобы не испачкаться супом, который при ходьбе периодически, несмотря на «герметичную» крышку, выливался из бачка за спиной, надевали бушлаты, а в столовой их снимали. Наконец, наши «деды» решили все спорные моменты. Медленно подошли вдвоем, сначала к Кольке, один расстегнул у него ремень на талии.
– Давай, спускай штаны, быстро! – скомандовал второй.
Коля начал медленно расстегивать нижние пуговицы гимнастерки. Расстегнув, он чуть-чуть задрал ее впереди и стал расстегивать брючный ремешок на штанах.
– Да поживей, ты! – прикрикнул на него хлеборез и влепил Коляну затрещину.
– А ты чего стоишь, тебе что особое приглашение нужно? – обратился ко мне сидящий на столе еще один повар. Мне тоже пришлось расстегнуть штаны, тем более я вскоре получил такую же оплеуху.
Коля после затрещины довольно быстро расстегнул ширинку и приспустил до колен штаны. Хлеборез, подталкивая его, подвел к большому и жирному разделочному металлическому столу, стоявшему у стены. Коля придерживал одной рукой штаны, чтобы они совсем не спали. Он оставался в гимнастерке и широких солдатских трусах синего цвета. Я стоял чуть поодаль в таком же виде. Повар с большущим черпаком в руках вскочил со стола, подбежал к Коле, и грубо схватив его за шею, заставил сильно наклониться вперед, лицом к столу. Коля инстинктивно отпустил руку, поддерживающие штаны и они упали.
– Убери руки, засранец! – приказал Кольке «дед» с черпаком и дал ему хороший подзатыльник. Коля согнул обе руки под себя. Хлеборез тем временем задрал на его спину гимнастерку с майкой и одной рукой стал держать их, чтобы одежда не закрывала зад.
У меня еще оставалась маленькая надежда, что бить нас будут, не снимая трусов, но хлеборез ее разрушил, резко и ловко стянув одной рукой мятые Колины трусы. Звонко хлопнув всей пятерней по оголившемуся бледному поджарому заду, на котором после шлепка остались отпечатки жирных пальцев, он загоготал и обратился к повару с черпаком, бросавшего похотливые взгляды на аккуратную, почти детскую попку моего товарища:
– Ну, давай же, всыпь ему, как следует!
Тот не заставил себя долго упрашивать, размахнулся и ударил изо всех сил черпаком по Колькиной заднице. Колян взвыл благим матом на всю столовую. Надо было выдержать двенадцать ударов, по числу месяцев предстоящей службы. Еще через пять ударов и пять вскрикиваний его маленькая плотная попа заметно порозовела от хорошей порки. Сбившиеся под коленками спущенные трусы подрагивали в такт ударам. А к концу экзекуции оттопыренное мягкое место товарища было уже буро-красным, а сам Коля лишь негромко всхлипывал.
Истязатели ржали и обменивались комментариями по поводу Коли и его аппетитного заднего места.
– А теперь иди ты! – крикнули мне.
Наступила моя очередь. Я подошел к столу, наклонился на том же самом месте, с меня также резко сдернули трусы. Голой жопой я почувствовал неприятный холодок и зажмурился в ожидании боли. Сзади суетились уже два других «деда». Черпак опустился на мою холодную от ужаса задницу. Действительно было очень больно, и я заорал, как резаный. Краем глаза я увидел, что Коля стоит примерно в двух метрах спиной ко мне и торопливо напяливает штаны на красное пространство между короткой гимнастеркой и все еще спущенными трусами, как будто боясь, что его кто-нибудь еще увидит в таком виде. Мой зад же нестерпимо жгло, как огнем. Еще несколько стандартных ударов, я старался не думать о боли сзади, а вспомнить что-нибудь более приятное, но мне это не совсем удалось.
После положенных двенадцати ударов экзекуция наконец закончилась.
Я натянул на себя трусы и стал застегивать штаны. «Деды» похлопывали нас по плечу и поздравляли с «переводом», с тем, что мы уже «черпаки». Коля уже оделся и оправлял гимнастерку. Орудие нашей экзекуции понесли мыть в ванне с грязной посудой.
а нам отдали наши ремни и бачки с едой для караула. Безвинно
пострадавшие задницы все еще горели, когда мы побрели восвояси.
Было так стыдно от перенесенного унижения, что всю дорогу мы оба – выпоротые ремнем , избегали не только разговаривать, но даже просто смотреть друг на друга.
2002-03
Было так стыдно от перенесенного унижения, что всю дорогу мы оба – выпоротые ремнем , избегали не только разговаривать, но даже просто смотреть друг на друга.
2002-03
Комментариев нет:
Отправить комментарий